Мой любимый мамэ-лошн. Мое местечко\Плисса В Израиле идиш считается языком интеллектуалов

Проф. Захар Гельман, Реховот

«Мы способны оценить лишь то, что можем
приобрести, но не то, что может быть утрачено».
Мартин Бубер

Никакого каламбура в заглавии не подразумевается. Его просто нет. И относительно «утрат» выдающийся еврейский и немецкий философ Мартин Бубер подметил очень точно. Наш еврейский народ и сегодня еще не может полностью оценить значение «утраченного». И прежде всего, духовного, определяющего нас, как народ. Откровенное (и не только на публику) игнорирование своих корней, подмена собственных святынь чужими, иногда просто надуманными, сделало немалое количество представителей нашего народа подобием «апатридов», но лишенных не гражданства, а именно родины, людьми чурающимися своего племени. Потому что знаменитые и не очень известные еврейские революционеры, «борцы за счастье трудящихся всего мира», которых обычно приписывают к нашему народу, в своем большинстве решительно и навсегда «вырывали» себя из еврейства. Многие из них стали «выкрестами». Другие, оборвав «корни», запамятовав имена великих предков, и, выбрав себе новых кумиров, разрушали мир «до основанья», а «затем»... Затем построить «новый мир» не получилось и «род людской не воспрял». Конечно, революционеры еврейского происхождения появились совсем не случайно и не на пустом месте.

«Пасынки» Европы

Мартин Бубер в своей речи в Еврейском учебном центре во Франкфурте-на-Майне сказал: «Когда Иерусалим перестал быть еврейским городом, когда евреям не разрешалось более проживать в собственной стране, - именно тогда оказались они выброшены в бездну мира. С тех пор еврей всегда представал перед миром как человек, чье положение непрочно. В рамках общей непрочности, характеризующей человеческое состояние как таковое, появилась с тех пор разновидность людей, кому было отказано судьбой даже в той малой толике безопасности, которой располагают другие люди». Следует обратить особое внимание на дату произнесения этой речи. Мартин Бубер, уроженец Германии, позже переехавший в Израиль, там работавший и скончавшийся, произнес ее в 1934 году, когда Гитлер уже пришел к власти, но в полную силу развернуться еще не успел.

Евреев мир отторгал. И прежде всего нас не принимали европейские народы. В той же речи Бубер обратил особое внимание на следующий факт: «Племя беззащитных скитальцев, отличающееся от всех прочих, ни с кем не сравнимое, создает у народов, среди которых оно живет, впечатление чего-то призрачного, ведь оно не подпадает ни под какие рамки. Иначе и быть не может. Еврейский народ, действительно, всегда был «зловещим» бездомным призраком. Народ этот, который не удавалось включить ни в какие категории, - к чему никак не могли привыкнуть другие народы, - всегда был первой жертвой фанатичных массовых движений... Его считали виновником бедствий... Как бы он не старался, ему никогда не удавалось вполне приспособиться к среде...». Глубина беспредельной ненависти христианского мира к евреям не была исключительно религиозной. В принципе она и не могла быть только таковой, ибо Ветхий Завет является общим священным текстом иудаизма и христианства. Ненависть приобретала новые формы в случаях, когда евреи индивидуально или массово вынуждены были принимать крещение. К испанским и португальским маранам («тайным евреям»), а много позже к социалистам и коммунистам, которых едва ли не поголовно считали евреями, навешивали не меньше лживых ярлыков, чем на современных сионистов.

На самом же деле, если честно разбираться в этом вопросе, уход евреев, к примеру, в маранизм, то есть в неискреннее крещение, - всегда был вынужденным шагом, ибо иудаизм в средневековой Испании королевская власть поставила вне закона. Большинство маранов, пребывая веками в католическом окружении, так и остались вероотступниками. Над российскими евреями царская власть не просто измывалась, а в буквальном смысле сживала со света. Ненависть русских царей к евреям присутствовала всегда, хотя ее степень варьировала. Иногда сильно.

После завоевания города Полоцка в 1563 году, царь московский Иван Грозный поставил местных евреев перед выбором: креститься или быть подвергнутыми утоплению. Никто из трехсот евреев (не исключено, что эта цифра сильно занижена) не пожелал отказаться от религии отцов. Была зима и всех евреев утопили в реке Двина, прорубив лед. По некоторым данным случайно спаслись двое детей- мальчик и девочка. Иван Грозный, которого в советской и нынешней России поминают совсем не лихом, запретил всякое пребывание в стране представителям иудейского племени. Вот что писали об отношении этого царя к евреям: «...жидов, которые не хотели креститься и исповедовать Христа: их он либо сжигал живьем, либо вешал и бросал в воду». В пору Ливонской войны евреи польских городков по приказу Ивана Грозного уничтожались стрельцами самым садистским способом. Целыми семьями евреев, отказавшихся креститься, сжигали живьем, вешали или топили. Но и у тех, кто крестился, будущего не было - их обращали в крепостных.

В каждом народе присутствует бунтарский дух. И проявляется он по разному. К разудалым бунтарям евреи никогда не относились. В своем известном эссе знаменитый Марк Твен отмечал: «Осмелюсь сказать, что на протяжении веков не было более тихих, не вызывающих беспокойства и хорошо себя ведущих граждан, чем те же евреи». Матушка-Русь, в которой власть столетиями вытирала ноги о свой же народ, прославилась крестьянско-казацкими бунтами. Евреи, не выступавшие в этих восстаниях ни на какой стороне, тем е менее оказывались главными жертвами. Бунты сразу же превращались в резню евреев от мала до велика. Достаточно назвать украинского гетмана Богдана Хмельницкого и его сына Тимошу, деяния которых вполне могут рассматриваться как предтеча нацистского Холокоста. Но и до «хмельниччины» в ходе казацких восстаний под предводительством разных главарей погибли тысячи евреев..

Народ, подзуживаемый власть предержащими, считал евреев «христоубивцами» и принимал активное участие в еврейских погромах. Русское слово «погром» стало синонимом нападения вооруженных банд, состоящих из взрослых мужчин вперемежку с подростками, с целью убийства и грабежа безоружного меньшинства. Поэтому большинство жертв погромщиков - еврейские женщины, старики и дети. У свидетелей кровавых погромов в Кишиневе в апреле 1903 года и в Одессе в октябре 1905 стыла кровь в жилах от зверств погромщиков.

Лишь некоторые либеральные политики России и деятели культуры (М.Горький, Л.Андреев,
П.Милюков и др.) выступили против погромов как крайнего проявления национальной
и религиозной вражды. Фото:

В России вероотступниками, «выкрестами», евреи становились в попытках спасти жизнь - ведь до распространения расистского юдофобства погромы не были направлены против христиан. Малолетних евреев - кантонистов, отобранных у родителей и «отданных» в солдаты, обычно крестили насильственно. И возможности получать образование вне процентных норм и не подвергаться гонениям тоже, конечно же, служили у определенной части евреев, особенно у атеистов, обоснованием вероотступничества. Но даже кровавые погромы не могли заставить подавляющее большинство нашего народа изменить своей вере и памяти предков.

К идеологии разномастного социализма и коммунизма евреи приходили тоже не от хорошей жизни. С позиции иудаизма евреи галута всегда стремились жить в Эрец-Исраэль, на своей исконной исторической родине. Так нам заповедал Б-г. Наш народ изгнали с родной земли еще в древние времена. Но фактически до конца ХIХ - начала ХХ веков еврейская диаспора ни в одной стране мира не обладала ни политической, ни военной организацией достаточной мощи, чтобы, вернувшись в Эрец-Исраэль, противостоять пришельцам, в случае, если они будут препятствовать еврейскому присутствию. Однако и оставаться не только самым угнетаемым и унижаемым религиозным меньшинством, но и тем народом, над которым постоянно нависает угроза физического уничтожения, евреи не могли.

Положение евреев в Европе было ужасающим. Но во всех европейских странах угнетению подвергались и другие группы населения. В России крестьянство первые две трети ХIХ века пребывало в постыдной крепостнической зависимости. Интересно, что декабристы, участники российских тайных обществ в 1810 - 1825 гг., поставившие в своих программах цель освобождения крестьян, совершенно не знали, что делать с российскими евреями в случае своей победы над царским абсолютизмом. В этом отношении они фактически солидаризовались с Леоном Пинскером (1821 - 1891), врачом по специальности, идеологом сионизма, лидером сионистского движения « Ховевей Цион» («Любящие Сион»), который позже писал в своей программной работе «Авто- эмансипация»: «Евреи, среди народов, с которыми они живут, фактически составляют чуждый элемент, который не может ассимилироваться ни с одной нацией, вследствие чего ни одной нацией не может быть терпим. Наряду с другими бессознательными суеверными представлениями, инстинктами, предубеждениями и юдофобия получила право гражданства у всех народов... Надо быть слепым, чтобы не видеть, что евреи - "избранный народ" для всеобщей ненависти...».

И вот именно здесь я прошу особого внимания. Одно из предложений, которое рассматривалось лидерами декабристов касалось расселения евреев в каких-то районах Малой Азии или даже в Палестине. При этом речь шла о приобретении евреями государственности с помощью российских войск. По сути декабристы предложили первый сионистский проект, в котором готовность участвовать выразили представители высших слоев православного российского общества. С другой стороны, сейчас уже невозможно сказать, пошли бы декабристы действительно на такой шаг, если бы их восстание в декабре 1825 года не потерпело крах.

Американский историк еврейского происхождения, уроженец Польши, Уолтер Зеев Лакер отмечал, что в России в начале 1880-х гг. большинство евреев жило впроголодь, гораздо хуже, чем самые бедные русские крестьяне и рабочие. Основная масса еврейского населения России обрекалась на медленное вымирание. Примечательно, что до царствования императора Александра II ни один еврей России не имел права на постоянное проживание вне черты оседлости. Только вследствие высочайшего указа от 16 марта 1859 года евреям купцам первой гильдии при ряде условий дозволялось жительство за пределами черты оседлости. Конечно, такие «щедроты царской власти», не коснувшиеся основной массы евреев, иначе как издевательством не назовешь. Русско-еврейский драматург Давид Львович Маневич (псевдоним Давид Бенарье, в переводе с иврита «Давид сын Льва») в пьесе «Пасынки жизни» (1907 г.) критиковал черту оседлости и называл евреев «пасынками России». В период с 1881 по 1914 год в США из России эмигрировало 1,5 млн евреев. На самом деле, евреи всегда были и остаются «пасынками» всей Европы.

Не ходить бы евреям в «народники»

Еврейское участие было заметно уже в народнической организации «Земля и воля», а после ее раскола и в образовавшихся «Народной воле» и «Черном переделе». Следует сразу же поставить все точки над i: с середины ХIХ века идеи борьбы с самодержавием проникли в значительную часть образованных и полуобразованных слоев российского общества. Евреи, как самая бесправная и унижаемая часть населения России, не могла не подпасть под общее настроение. Тем не менее, выходцев из евреев (даже если считать «выкрестов»), ставших лидерами различных революционных партий в России (как в ХIХ, так и в ХХ веке), было сравнительно немного - большинство составляли потомственные дворяне и разночинцы.

Среди близких к руководству «народовольцев» выделялись «выкресты» Марк Андреевич Натансон (1850- 1919) и Осип Васильевич Аптекман ((1849 - 1926), а среди «чернопередельцев» также «выкрест» Павел Борисович Аксельрод (1849 или 1850, Черниговская губерния - 1928, Берлин). Показательно, что «выкресткой» была и его жена Наталья Ивановна Каминер (Аксельрод), дочь поэта и врача Исаака Каминера, писавшего на русском, идише и иврите. Тем не менее, среди евреев не было «народовольцев» и «чернопередельцев», которых можно было бы поставить в один ряд с выдающимися представителями этих организаций.

Известный «чернопеределец», затем марксист и лидер меньшевизма Лев Григорьевич Дейч (1855, Подольская губ. - 1941, Москва), также «выкрест», в книге воспоминаний «Роль евреев в русском революционном движении» (2-е изд., М. -Л., 1925) подчеркивал тот факт, что никто из евреев не выдвинулся в первые ряды теоретиков и практиков террроризма. В частности, он писал, что Соломон Яковлевич Виттенберг (1852 - 1879) и Арон-Янкель Гобст (1848 - 1879), казненные за подготовку покушения на Александра II, были «наиболее крупными террористами (имея ввиду боевиков - З.Г.) только среди евреев, но они не идут ни в какое сравнение «по дарованиям, иициативности и влиянию.. с выделявшимися христианами». И действительно, среди перечисляемых им (конечно, далеко не всех) видных террористов из христиан он называет известнейших Софью Перовскую, Андрея Желябова, а также Валериана Андреевича Осинского (1853 - 1879), Дмитрия Андреевича Лизогуба (1849 - 1879), принимавших активное участие в ряде террористических актов, приговоренных к смертной казни и повешенных. Другие террористы, относившиеся к христианскому вероисповеданию, такие как Григорий Анфимович Попко (1852 - 1885), Иннокентий Федорович Волошенко (1848 -1909), Петр Леонтьевич Антонов (1859 - 1916), получили наказания, которые ими отбывались в тюрьмах, бастионах крепостей и на каторге. Григорий Дейч не сомневается, что евреев, «народовольцев» и «чернопередельцев» наказывали жестче. Соломону Виттенбергу в предверии казни было предложено креститься и в случае принятия этого «предложение», казнь неминуемо заменялась бы на каторжные работы. Но Виттенберг становиться «выкрестом» решительно отказался.

Сам же автор книги, Лев Дейч, крестился. Его сын Яков, окончивший Благовещенскую мужскую гимназию в 1915 году, в будущем автор романов (псевдоним Лович), участвовал в Первой мировой войне, получил ранение, а после Октября 1917 года воевал против большевиков на Восточном фронте. В 1919 - 1920 гг. он занимал должность следователя при военно-полевом суде в частях армии адмирала Колчака. Лев Дейч эмигрировал в 1920 году вначале в Японию, потом в Китай и далее в США, где и умер.

К стыду «народовольцев» и «чернопередельцев» они фактически оправдывали еврейские погромы, прокатившиеся после убийства их же боевиками Александра II 1 марта 1881 года. Уже летом того года появилась серия публикаций в «Листке Народной свободы», однозначно интерпретировавших еврейские погромы как проявление социального протеста. В одной из корреспонденций автор делал такой вывод: «евреи не народ, а коллективный эксплуататор», ибо у них «отсутствует своя земля и столица».

В одном из номеров народовольческого «Внутреннего обозрения» говорилось»: «Еврейские погромы - реакция народа, задавленного нищетой и бесправием, стихийное восстание против угнетателей». Такое отношение «революционеров» к погромам не могло не обескуражить выходцев из евреев, верой и правдой служивших «революционной идее». Они просто растерялись. Лев Дейч писал Павлу Аксельроду: «Еврейский вопрос теперь действительно не разрешим для революционеров. Ну что им, например, делать в Балте (городок в тогдашней Подольской губернии - З.Г.), где бьют евреев? Заступиться за них, это значит...вызвать ненависть против революционеров, которые не только убили царя, но и жидов поддерживают».

Городок Балта вошел в историю еврейского сопротивления. В конце ХIХ века там проживало около 19% евреев. В 1905 году местная еврейская община отбивалась от погромщиков топорами и ломами на протяжении нескольких недель. Тогда там случайно оказался 18-летний Шалом-Шмуэль Шварцбард (1886 - 1938), будущий убийца Петлюры. Будучи с юности весьма решительным человеком, он сумел раздобыть револьвер. Стоило ему дать отпор погромщикам из огнестрельного оружия, как бандиты разбежались.

Конечно, противостоять вооруженным толпам трудно. Тем более, когда бандитов поддерживает власть. Евреи народ бесстрашный. Они прославились как воины еще с древних времен. Даже их недоброжелатель, древнегреческий писатель Апполоний Молон (II век до н.э.) писал: «Евреи подменяют в бою храбрость безумной и дерзкой отвагой». Что хотел сказать Молон? Отвага хуже храбрости? Странное сопоставление по сути синонимов. Думается, древней грек под «безумной и дерзкой отвагой» понимал безграничное мужество, бесстрашие, готовность сражаться с врагом до последнего вздоха, даже не имея шансов на выживание.

Известный факт: антисемит всегда трус. И погромщик не исключение. Так, кровавые погромы в царской России не начинались, пока по требованию их инициаторов большинство евреев-мужчин, которые могли бы и организовать отпор (многие из них трудились грузчиками, мясниками, извозчиками), не пересаживались полицией по кутузкам. В советские времена уличный хулиган, выкрикивающий юдофобские лозунги, если его мозги не полностью были залиты алкоголем, опасался, выражаясь интеллигентно, быть привлеченным к ответственности, или, выражаясь совсем не фигурально, просто получить в харю. Иначе говоря, в «пятак».

Позволю себе привести пример из собственных воспоминаний, даже свидетельств. По малолетству - мне было десять лет - личного участия в нижеописанной ситуации не принимал. В то время наша семья жила в Измайлово, тогдашней окраине Москвы. В обычный воскресный день родители и я, идя на остановку общественного транспорта, на углу улиц 6-ая Парковая и Первомайская в буквальном смысле столкнулись с тремя пьяными мужиками. Они загораживали весь тротуар и все время находились в каком-то хаотичном движении. Мы начали их обходить и почти уже обошли, когда один из пьянчуг хватает маму за грудь и, скорчив рожу, произносит: «Жидовочка». Папа среагировал мгновенно. Удар в «пятак» хама и антисемита был настолько силен, что свалил не только его. При падении пьянчуга задел своего дружка, который, упав, что-то начал мямлить. Третий ублюдок, наблюдавший эту сцену, все понял сразу. Присев и подняв обе руки вверх, пьяным голосом выдавил: «Все, все, извини мужик!». Не говоря ни слова, мы прошли мимо.

Интересно, что мама, уроженка украинского местечка, из очень бедной семьи, сумевшая получить высшее медицинское образование, фронтовичка, награжденная боевыми орденами и медалями, член партии с довоенным стажем, мерзкую выходку пьянчуг объяснила мне, как «пережиток капитализма». Папа, который был намного старше мамы и успел поучиться в хедере, объяснял антисемитские выходки отдельных представителей титульной и других наций «издержками воспитания». Не исключаю, что другого объяснения, с учетом тогдашнего времени и места нашего жительства, они мне, ребенку, дать не могли.

Вроде верно отмечали родители: различные погромные черносотенные организации, существовавшие в царской России, к добрососедству с евреями не призывали. Но одновременно нельзя обойти и факты едва ли не солидаризации (правда, только теоретической) евреев-«революционеров» с антисемитами. Видный народоволец Аарон Исаакович Зунделевич (1852 или 1857, Вильно - 1923, Лондон), выражая народнические взгляды, считал, что «еврейство, как национальный организм, не представляло собой явления, заслуживающего поддержки». Не желая вникать в суть самодержавной политики, резко ограничивавшей возможности выбора евреями не только местожительства, но и способа прокормить себя, этот народник выражал «презрение к преобладающим в еврействе элементам непроизводительного труда..» и считал, что эти виды деятельности должны «исчезнуть вместе с (их) представителями». Позже, правда Зунделевич от подобной точки зрения полностью отказался. Он пришел к совершенно противоположному выводу: погромы в России никогда не исчезнут и лучшим решением для евреев будет оставить пределы империи.

Действительно, «с точки зрения черносотенцев, лучшим решением еврейского вопроса было бы физическое исчезновение евреев с территории Российской империи. Они призывали создать для евреев невыносимые условия существования, чтобы те сами стремились покинуть Россию или попросту вымирали. «Жидов надо поставить в такие условия, чтобы они постоянно вымирали, - откровенно писала черносотенная пресса» (Цит. по: Татьяна Соловей, Валерий Соловей. Несостоявшаяся революция. М., 2009). С учетом того, что в многовековой истории России в погромах участвовали десятки тысяч людей, а сотни тысяч равнодушно наблюдали или даже готовы были поддержать погромщиков, то «воспитание», о котором говорил мой папа, было весьма действенным. В прямом смысле.

В то же время всегда находились люди чести и совести, принадлежавшие к разным национальностям и конфессиям, которые вместе евреями противостояли погромщикам. Помнится, мой дядя Абрам, родной старший брат отца, рассказывал как один из погромов, начинавшихся в Мозыре (ныне Гомельская область Белоруссии), закончился, не успев начаться, когда местный поляк, владевший ружьем, просто выстрелил в воздух. К месту будет заметить, что царизм ввел понятие «нелояльных меньшинств» , к которым он относил поляков, финнов, иногда балтийских немцев, но всегда и, прежде всего, евреев. Русский дворянин Николай Иванович Блинов погиб, сражаясь плечом к плечу с евреями против погромщиков в Житомире в 1903 году. Его имя стояло первым в поминальном списке в тамошних синагогах. В израильском городе Ариэль установлен памятник русскому герою...

В 1905 году граф Иван Иванович Толстой (1858 - 1916), являясь министром народного просвещения и председателем Российского общества по изучению еврейской жизни, возбудил в Совете министров вопрос об отмене ограничений для евреев при их поступлении в высшие учебные заведения. В докладной записке он указал, что эти ограничения установлены не законодательным путём, a циркулярами. Он выразил убежденность, что ограничительное законодательство о евреях не идет на пользу государству. К его мнению не прислушались. В книге «Факты и мысли. Еврейский вопрос в России» (1907 г.), написанной Толстым совместно с видным историком и литератором Юлием Гессеном (1871 - 1939) факт создания и сохранения закона о черте оседлости объяснялся юдофобской предпосылкой царизма, согласно которой «в лице евреев государственная власть имеет дело с основательно испорченным, преступным и почти неисправимым народом».

Да и в марксистах зря евреи задержались

Захар Гельман – доктор химических и философских наук, профессор.

По мнению израильских специалистов, Иран не только открыто претендует на господство в регионе Ближнего Востока, но одновременно, демонизируя Израиль, отказывает ему в праве на существование. С учетом этого факта израильское политическое и военное руководство делает все возможное, чтобы не допустить нахождение на сирийской территории иранских военных. Именно этому, в частности, был посвящен и недавний визит премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху в Москву, где он провел переговоры с президентом Владимиром Путиным. Причем израильские политики обращают внимание, что это уже девятая встреча двух лидеров с сентября 2015 года, когда Россия начала военную операцию в Сирии, и третья в нынешнем году.

«БЫТЬ БЫ ХУДУ, ДА ПОДКРАСИЛА ВСТРЕЧА»

Эта русская пословица недвусмысленно характеризует насущную необходимость личных встреч Путина и Нетаньяху. Они объясняются, во-первых, ситуацией спонтанного сползания к войне в регионе, который давно стал «кипящей точкой планеты». Во-вторых, между главой российского государства и главой израильского правительства установились вполне дружеские отношения, которые помогают решению вопросов, требующих безотлагательного двустороннего анализа. В-третьих, обсуждение время от времени возникающих проблем в режиме телефонных бесед небезопасно с позиции возможного их рассекречивания.

Так, в эпоху президентства Барака Обамы, по данным издания Wall Street Journal, Агентство национальной безопасности США неоднократно пыталось прослушивать телефонные разговоры Нетаньяху, чья позиция по ядерной сделке с Ираном не совпадала с тогдашней позицией Белого дома. И нельзя исключить, что спецслужбы могут прослушивать разговоры главы израильского правительства с лидерами иностранных государств.

При этом важно иметь в виду, что даже при том, что отношение официального Израиля к Сирии и Ирану весьма разнится, ЦАХАЛ (Армия обороны Израиля) все же не позволит сирийским войскам оказаться в непосредственной близости от своей границы. Израильтяне не потерпят нарушения соглашения № 350 от 31 мая 1974 года о разъединении войск, достигнутого по итогам Войны Судного дня октября 1973 года. Если сирийские армейские подразделения войдут в поселок Эль-Кунейтра, находящийся в нейтральной демилитаризованной зоне, то ЦАХАЛ их уничтожит.

Весьма примечательно, что именно эта граница до начала гражданской войны в Сирии характеризовалась как самый спокойный рубеж Израиля. Президент Путин в ходе пресс-конференции после встречи 16 июля нынешнего года в Хельсинки с президентом Трампом подчеркнул, что Россия выступает за соблюдение соглашения о разъединении между Израилем и Сирией. Премьер-министр Нетаньяху высоко оценил военную координацию между Израилем и Россией и четкую позицию президента Путина по всему комплексу проблем Ближнего Востока.

Бывший заместитель главы Совета национальной безопасности Израиля Чак Фрейлих в интервью газете Jerusalem Post сказал: «Россия может помочь Израилю ограничить активность Ирана и Сирии, чтобы избежать непосредственного воздушного столкновения с ВВС ЦАХАЛа… Единственный способ, которым Израиль может добиться успеха в ограничении присутствия Ирана в Сирии, – это посредством России». Чак Фрейлих не сомневается в том, что «сирийцы тоже не хотят, чтобы их захватили иранцы, но, в конце концов, ключ к успеху находится в руках россиян».

При этом недоверие к Асаду у израильтян все же остается. Так, военный обозреватель 10-го канала израильского телевидения и газеты «Маарив» Алон Бен-Давид указывает: «Башир Асад не является идеальным соседом. Однако у него есть и преимущества: сирийский лидер прекрасно понимает израильское превосходство и боится его… После того как правительственные силы окончательно возьмут под контроль границу, Дамаск позаботится о стабильности в этом районе». Развивая эту мысль, коллега Бен-Давида по газете «Маарив» военный эксперт Таль Лев-Рам пишет: «Асаду нет смысла допускать к своей юго-западной границе, то есть на Голанские высоты, ни «Хезболлу», ни Иран. Тем не менее недавнее проникновение сирийского беспилотника в израильское воздушное пространство вынуждает ЦАХАЛ проявлять предельную осторожность». С точки зрения Израиля, не так важен факт проникновения беспилотника в израильское воздушное пространство, как определение сил, им управлявших. «Высока вероятность того, – обращает внимание Алон Бен-Давид, – что речь идет об иранском разведывательном летальном аппарате».

Нахождение на территории Сирии иранских вооруженных сил или военных советников Израиль считает совершенно неприемлемым. Его также беспокоит нахождение в районе Дамаска иранских систем ПВО, оснащенных современным ракетным оружием, а также баз беспилотников, способных не только собирать развединформацию, но и наносить удары с воздуха.

В Дамаске это вынуждены учитывать. Военный обозреватель самой популярной израильской газеты «Едиот ахронот» («Последние известия») Алекс Фишман пишет в статье «Война все ближе»: «Во всех рискованных ситуациях армия Асада проявляет необходимую осторожность и даже более чем необходимую, заодно удерживая от нападений на израильские объекты союзнические отряды иракских и иранских шиитов, руководимых офицерами Корпуса стражей исламской революции (КСИР)». На последние иранское руководство, кстати, делает особую ставку.

ПАЛЕСТИНСКИЙ СЛЕД В ПЕРСИДСКОМ ПАСЬЯНСЕ

Согласно документам, многие из которых опубликованы сравнительно недавно, значительный вклад в создание КСИР внес Ясир Арафат, многие годы возглавлявший Организацию освобождения Палестины (ООП). Аятолла Рухолла Хомейни, по указанию которого в 1979 году и был создан КСИР, еще в изгнании носился с идеей создания революционной шиитской армии по образцу Фронта национального освобождения Алжира (1954–1962), считавшего колонизаторами всех французов и действовавшего против них, не различая женщин, детей, стариков, с ужасающей жестокостью. Арафат предоставил боевикам Хомейни тренировочные базы ООП в Ливане.

Известный израильский эксперт по темам армии и разведки, корреспондент «Едиот ахронот» Ронен Бергман в книге «Восстань и убей первым: тайная история израильских целевых ликвидаций», вышедшей в американском издательстве Random House в 2018 году, так об этом пишет: «На тренировочных базах инструкторы ООП обучали молодых иранцев террористической тактике, искусству диверсий, проведению разведывательных операций. Для Арафата тот факт, что люди Хомейни тренировались на базах ООП, давал шанс предстать в мире значимой фигурой и еще больше увеличить свою поддержку».

Для Хoмейни создание военной структуры типа КСИР было напрямую связано со стратегией экспорта «исламской революции». Прав обозреватель Jerusalem Post Шон Дернс, написавший в номере за 16 мая с.г.: «Подобно Ленину и идеологам его типа, Хомейни считал себя лидером революции без границ. Хомейнизм был и остается больше и шире, чем просто Иран и шиитская ветвь ислама». В благодарность ООП получала от иранцев оружие и политическую поддержку, хотя те одновременно помогали и политическим противникам Арафата. Махмуд Аббас, преемник Арафата, от Тегерана держится на расстоянии. Ведь ему совсем не с руки подпадать под подозрение «в измене» со стороны таких ведущих арабских государств, как Саудовская Аравия и Египет.

Согласно иранскому закону, принятому в мае 1982 года, КСИР определяется как военно-политическая организация, «защищающая иранскую исламскую революцию, ее завоевания, и осуществляющая священную войну на пути джихада…». Следует иметь в виду, что КСИР – это не милицейское, а жандармско-полицейское, то есть обладающее войсковыми возможностями формирование, на которое возложены задачи обеспечения внешней и внутренней безопасности исламского режима в стране. Именно благодаря КСИР иранцы смогли создать различные марионеточные военизированные милиции в странах исламского мира. Так, в Ливане доминирующим влиянием обладает «Хезболла», сумевшая взять под свой контроль всю страну и к тому же фактически создавшая «филиал» в Газе. И это при том, что палестинские джихадисты остаются суннитами и немалое их количество еще недавно противостояло «Хезболле» в боевых действиях в Сирии. Что касается ХАМАСа, то эта организация также остается клиентом Ирана. Однако прав упомянутый Джонатан Спайер, утверждающий, что «ХАМАС в настоящее время уже нельзя назвать марионеткой иранцев в полном смысле этого слова». И действительно, «близкие» отношения хамасовцев с египтянами значительно отдалили эту организацию от тегеранских аятолл.

Еще до недавних переговоров Путина и Трампа в Хельсинки источники в окружении Нетаньяху сообщали, что Россия способствует «отдалению» иранских сил от израильских границ. После встречи лидеров великих держав в Хельсинки те же источники отметили тот факт, что Путин готов способствовать «выводу» этих сил с сирийской территории. Действительно, президент Путин, не испытывающий ни идеологической вражды к Израилю, ни особой симпатии к Тегерану, готов принять меры, которые он сочтет необходимыми, чтобы сдержать воинственный пыл иранцев и их марионеток. Российский президент неоднократно в личных встречах с израильским лидером выражал приверженность обеспечению безопасности Израиля. «Однако публичное высказывание такого рода из уст российского президента во время важнейшей встречи в верхах, – отмечает военный обозреватель газеты «Маарив» Йоси Мельман в статье «Укрепление отношений Нетаньяху с Путиным», – имеет особую ценность. Это заявление является своего рода официальным подтверждением того, что всем уже давно понятно: Путин не мешает Израилю противостоять иранским попыткам создания в Сирии своей военной инфраструктуры».

ДАЛЕКО РАСКИНУЛИСЬ ИРАНСКИЕ ЩУПАЛЬЦА

Следует особо отметить тот факт, что, как утверждают арабские СМИ, в последнее время Нетаньяху в переговорах с Владимиром Путиным выступает не только от своего имени, но и от имени ряда суннитских государств, и прежде всего таких как Саудовская Аравия, ОАЭ и Марокко. Между саудитами и аравийскими монархиями, с одной стороны, и Ираном, с другой, отношения давно накалены до предела. Эр-Рияд разорвал дипотношения с Тегераном еще в начале января 2016 года. Вслед о разрыве дипломатических отношений объявили Бахрейн и Судан. ОАЭ ограничились понижением уровня своего представительства.

Рабат в очередной раз разорвал дипломатические отношения с Тегераном 2 мая 2018 года, обвинив того в поддержке через «Хезболлу» Фронта Полисарио, который марокканцы считают сепаратистским, нацеленным на отделение от королевства Западной Сахары. Имеет смысл напомнить, что в 1981 году Иран разорвал отношения с Марокко в ответ на предоставление тогдашним королем Хасаном II убежища шаху Мохаммеду Резе Пехлеви после его свержения сторонниками аятоллы Хомейни. В марте 2009 года занявший марокканский престол Мухаммед VI разорвал дипотношения с Ираном, ссылаясь на активизацию попыток распространения Тегераном шиитской ветви ислама в его суннитском королевстве.

Иран провозгласил себя вселенским защитником шиитов и протянул щупальца по всему Среднему Востоку. Иранские военные и их помощники дирижируют «Хезболлой» в Ливане и Сирии, подогревают войну в Йемене, Ираке, секторе Газа, на территории Палестинской национальной автономии. Иранские интересы проявляются в таких странах, как Афганистан, Пакистан, Индия и Азербайджан. В последние месяцы замечена активизация иранских боевиков в сирийском Курдистане. Нельзя исключить подготовку этих боевиков к столкновению с курдскими милицейскими отрядами. Иранцы могут попытаться выдавить курдов из этого стратегически важного района.

Израильский арабист, сотрудник университета имени Меира Бар-Илана в Рамат-Гане (входит в «Большой Тель-Авив») Дина Лиснянская замечает: «Если раньше, согласно арабским СМИ, Израиль считался «раковой опухолью», которая приведет к разрушению Ближнего Востока, то на данный момент все переключились на конфликт между суннитами и шиитами. На самом деле этого и следовало ожидать. Арабский мир стал воспринимать Израиль совсем по-другому – как прагматичную страну, ставшую частью суннитского альянса».

Весьма уязвим Иран и в связи с продолжающимся экономическим давлением. Именно этот факт уменьшает его возможности оказания военной помощи своим сателлитам, и прежде всего «Хезболле». Тем не менее Тегерану удается переигрывать своих арабских, и прежде всего саудовских, соперников в борьбе за региональную гегемонию. Перевес дает использование иррегулярных военизированных формирований и методы дестабилизации, включающие запугивание и террор. С израильтянами у иранцев такие ходы не проходят. Авиация ЦАХАЛа неоднократно атаковала и будет атаковать иранские объекты на территории Сирии, угрожающие безопасности Израиля. Атакам будут также подвержены любые передвижения военных грузов, предназначенных для «Хезболлы».

Но подобные атаки – это еще не полномасштабная война. В определенном смысле это намеки – прозрачные и разной степени тонкости – иранцам на совершенно иные возможности ЦАХАЛ в случае непосредственной угрозы существованию государства. Понимают ли в Тегеране подобные намеки? Время покажет!

У живущего ныне в Израиле бывшего белорусского партизана Моте Цимкинда в Плисском гетто погибли отец, мать, сестра, брат, все близкие и дальние родственники. Изверги и ему уготовили туже участь! Но он выжил! Выжил наперекор судьбе! Оставшись единственным свидетелем трагедии Плисского гетто, он поклялся сделать нетленной память невинно убиенных...

До Второй мировой войны местечко Плисса входило в состав одного из польских воеводств. После присоединения к Западной Белоруссии в сентябре 1939 года Плисса вошла в Витебскую область. Что помнит Моше из довоенной жизни? Время, когда в воздухе еще не носилась война, а рядом были родные и друзья, всегда вспоминается с радостью. Что успел Моше к началу войны? Окончить семилетнюю польскую школу, потрудиться на местной фабрике и походить несколько месяцев в вечернюю советскую школу... Ему ведь тогда не было и 19 лет... 1 июля 1941 года передовые немецкие части вошли в Плиссу. Поначалу особой враждебности не проявляли. Правда, сразу же арестовали нескольких евреев и заставили их служить переводчиками. Но особой тревоги этот факт не вызвал, ибо, во-первых, идиш – язык европейских евреев – схож с немецким, а во-вторых, все арестованные окончили полные курсы польских школ, а в них немецкому языку учили на совесть.

Через неделю большинство мужчин немцы погнали на прокладку дороги. Конечно, ничего не платили, но и массовых убийств никто не предвидел. Убивать стали с весны 1942 года, когда всех евреев согнали на пару огороженных улиц, где оккупанты организовали гетто. Однажды не вернулся никто из мужчин, прокладывавших дорогу. Среди них был и отец Моше-Меир-Рувим Лейбович Цимкинд. Начальник местной полиции Чеснак и его заместитель Виктор Яцына не скрывали своего участия в расстреле этих мужчин. Когда же о смертельной опасности, нависшей над евреями Плиссы, узнали в окрестных селах, то за колючую проволоку гетто пробрались несколько белорусов, предложивших свою помощь... В чем такая помощь могла заключаться? Не хватало самого необходимого – воды, еды. 0 лекарствах можно было даже не заикаться. Но глазное не в этом. Нужен был "схрон" – укрытие, так как немцы готовили ликвидацию гетто, что подразумевало уничтожение всех его обитателей.

Степан Фомич Метелица жил на так называемом "ближнем хуторе" в двух километрах от Плиссы. Считался зажиточным крестьянином, владел двадцатью гектарами пахотной земли. Рискуя жизнью, проник в гетто и предложил нескольким еврейским семьям, в том числе Цимкиндам, "сховаться" у него... Школьный товарищ Моше, Костя Иванкович, дом которого находился на "дальнем хуторе", в двадцати километрах от Плиссы, специально прибыл в Плиссу, разыскал Моше и предложил "схрон" в своей хате. Конечно, и Костя, и его родители, которые были в курсе дела, понимали, что рискуют жизнью, – за укрывательство еврея немцы расстреливали. Но у Иванковичей были просторный дом, богатое хозяйство, обширное подворье, и они полагали, что "схрон" у них будет надежным. Думается, здесь будет к месту привести слова Моше Цимкинда о том, что нередкие в советские времена разговоры о массовом предательстве в военную пору зажиточных крестьян, кулаков, богатеев - не стоят и выеденного яйца. Предатели были среди всех социальных слоев. И тех, кто старался спасти обреченных в гетто, нельзя делить по социальному и, к слову сказать, национальному происхождению.

Но нельзя замолчать и другое. Тех, кто решался помогать евреям, было немного. На оккупированной территории мощь немецкой армии многими воспринималась как безусловная. Антисемитская пропаганда, рисовавшая евреев кровожадным крысиным племенем, особых протестов не вызывала. Наоборот, воспрянуло духом традиционное для просторов бывшей Российской империи юдофобство. И честь и хвала тем, кто в этих условиях, пересилив страх, остался человеком, приютил в своих городских домах и деревенских хатах еврейские души. По большому счету, спасители евреев, эти Праведники мира, спасали и свои души, ибо они оставались людьми, а не превращались в человекоподобных зверей.

Уходить из гетто всей семьей евреи не могли – вокруг несли вахту местные полицаи и каратели, прибывшие из Украины и Прибалтики. Все спастись никак не могли, но и оставлять кого-то на погибель было выше человеческих сил.

Моше считает, что многие евреи даже не пытались спастись, смирившись со своей участью жертвы. В гетто он нередко слышал, когда отцы семейств свой отказ бежать объясняли простой, но бессмысленной по своей сути фразой; "Будь что будет". Чувство обреченности у многих затмевало даже инстинкт самосохранения.

В погожий день 1 июня 1942 года началась ликвидация Плисского гетто. Полицаи врывались в дома, вытаскивали людей на улицы, гнали на площадь и дальше за околицу местечка... А там уже ожидали своих жертв пулеметы карателей.

Тогда Моше "опоздал" на свою смерть, ибо спустился с чердака через несколько минут после того, как мать, сестру и брата увели на погибель... На чердаке Моше пытался устроить "схрон", да не успел... Один из полицаев, заметив Моше через открытое окно, вбежал в дом, наставил на него винтовку и... резко опустил. Оказывается, у полицаев не всю душу выжигала злоба... Так случилось, что вбежавший полицейский был соучеником Моше по школе.

В тот первый день лета 1942 года из 412 плисских евреев в живых остались двое – Моше Цимкинд и Чернэ-Лея Гинзбург (урожденная Гельман). Ее мужа Бориса полицаи заподозрили в организации сопротивления и расстреляли еще весной. Зверюги Чеснак и Яцына всласть поиздевались и над Чернэ-Леей, когда на глазах матери убивали ее детей. Она умоляла добить и ее, но садисты-полицаи решили повременить.

Моше встретил Чернэ-Лею у разрушенной школы с трудом удалось уговорить ее спасаться. Но куда бежать? Принимать ре шение в состоянии был только Моше. Решил податься к Степану Фомичу Метелице. Несколько недель прятались в сарае на его дворе. Но один из соседей Метелицы пошел служить в полицию. Оставаться стало опасно. Нагрузив Моше провизией, Степан Фомич рекомендовал пробираться в местечко Глубокое, где еще существовало еврейское гетто.

В Глубокое Моше пробрался вместе с Чернэ-Леей. Это гетто было самое большое в округе. Там были юденрат и еврейская полиция. Мне разное приходилось слышать и читать о еврейских полицейских в гетто. Моше Цимкинд считает, что они были отпетыми мерзавцами. В Глубоком еврейские полицейские выполняли три функции: следили, чтобы обитатели гетто не разбегались; отбирали у обреченных евреев добротные вещи, а иногда и припрятанные кольца и серьги. Начиная с 1943 года именно еврейские полицейские гнали отобранных немцами рабочих из гетто в открытый оккупантами цех по переработке шерсти.

Еврейские полицейские не сомневались, что рано или поздно разделят судьбу своих единоверцев. Но на что-то надеялись... Один из них говорил Моше, что они разжились оружием, которое припрятали... Выслуживаясь перед немцами, они одновременно надеялись их перехитрить. Они погибли, заслужив у своих соплеменников дурную славу.

Когда Моше понял, что гетто в Глубоком обречено, решил уходить в лес и искать партизан. Что же касается Чернэ-Леи, то от горя она впала в прострацию и сама пошла на немецкие пули. Моше Цимкинд сумел ускользнуть из гетто в Глубоком и добраться до леса. Но встретиться с партизанами ему удалось не сразу. Побродив неделю в одиночестве по окрестным лесам, он вновь вынужден был искать себе пристанище. Тем более что начиналась осень. Решил идти на "дальний хутор" к Косте Иванковичу. Вероятно, это было единственно правильное решение. Иванковичи не только приняли Моше – дали ночлег, напоили, накормили, обогрели, но и помогли связаться с партизанами.

Моше Цимкинд – скромный человек и не любит рассказывать о своих подвигах. Но боевая характеристика – это документ, и здесь, как говорится, ни убавить, ни прибавить. Моше воевал в отряде имени Фурманова, входившем в партизанскую бригаду имени ЦК КП(б) Белоруссии. Командир отряда Изюмов и комиссар Горбачев пишут о Моше Меировиче Цимкинде как об "одном из самых лучших и отважных бойцов, который смело уничтожал немецко-фашистских оккупантов и их пособников, пускал под откос вражеские эшелоны".

Моше говорил мне, что евреи-партизаны больше всего опасались плена. Но ведь могли взять в плен раненным... А это наверняка мученическая смерть для нашего брата. Поэтому каждый еврей-партизан припасал гранату-лимонку "для последнего боя", чтобы не даться врагу живым.

От Моше Цимкинда я впервые услышал о так называемых "родионовцах". Оказавшийся в плену полковник Советской Армии Родионов (его имя и отчество Моше не помнит) согласился создать из советских военнопленных подразделение, которое немцы, неплохо вооружив, бросили на борьбу с партизанами. "Родионовцы" дрались с партизанами нехотя, а потом и вовсе стали перебегать на их сторону. В конце концов на сторону партизан перешел и сам полковник Родионов. Во искупление "вины перед Родиной" Родионов готов был выполнить любой приказ. Евреи-партизаны полагали, что отцы-командиры прикажут Родионозу атаковать Глубокое и спасти евреев гетто. Но "родионовцы" получили приказ разбить гарнизон немцев в Докшицах, рядом с узловой станцией Крупевщизна. Полковник Родионов выполнил приказ.

А что же еврейское гетто в Глубоком? Немцы, рассудив, что партизаны теперь и в самом деле нападут на Глубокое, поспешили уничтожить гетто, расстреляв всех его обитателей.

В конце войны Моше Цимкинд какое-то время работал в следственном отделе областного НКВД переводчиком. Присутствовал на допросах бывших полицаев, пособников оккупантов. А когда узнал об образовании Государства Израиль, подумывал уехать на "историческую родину". В принципе такой ход совсем даже не исключался, ибо, обладая до войны польским гражданством, Моше мог вернуться сначала в Польшу, а уже оттуда дорога в Израиль была открыта.

Жил Моше в славном городе Молодечно. Более тридцати лет проработал рабочим на одном месте – в тресте "Сантехмонтаж". В конце 80-х годов уже пенсионером перебрался с семьей в Израиль. Конечно, мог не работать. Но разве усидит партизан-ветеран в четырех стенах пусть даже роскошной квартиры на одной из лучших улиц города Реховота.

К тому же годами вынашивал Моше мечту – поставить памятник на месте расстрела односельчан в Плисском гетто. К сожалению, в советские времена обращения в Верховный Совет Белоруссии ни к чему не привели. Обещали поставить памятный знак, а вместо этого затеяли какое-то строительство, распахали место расстрела и бульдозерами убирали человеческие останки.

Но упорства Моше не занимать. Тем более что задумал он благое депо... Уже в Израиле принял решение соорудить памятник на свои средства. Несмотря на возраст, пошел работать. Копил деньги. Еще подсобили пятеро сыновей, которые, к счастью, вполне удачно устроились в Израиле.

А потом Моше вместе с одним из сыновей полетел в Плиссу и. установил памятник. Помогал ставить памятник и Виктор Степанович Метелица, сын скончавшегося несколько пет назад того самого Степана Фомича Метелицы, который во время оккупации спас Моше жизнь.

Другой спаситель Моше, Костя Иванкович, причисленный советской властью к кулакам, опасаясь репрессий, после войны как бывший польский гражданин перебрался в Польшу. Связь с ним, к сожалению, прервалась. Но ни Моше, ни его дети, ни внуки, ни правнуки никогда не забудут славных фамилий Иванковичей и Метелицы, спасших их деда от верной гибели. Они достойны получить звание "Праведник мира" – "Хасид умот ха-олам".

Да будут вовек не забыты "Праведники мира", спасавшие человеческие души.

Шли в бой во имя новой родины, никогда не забывая свою первую. Среди них были и наши земляки.

Вероятно, мало кто знает, что среди тех, кто воссоздавал в прошлом веке израильскую армию, военно-морской и военно-воздушный флот, было много и неевреев: русских, американцев, французов и даже китайцев. Немало представителей местного населения, исповедующего мусульманство, христианство и друзизм (особая религия, вобравшая в себя элементы иудаизма, христианства и ислама), с воссозданием еврейской государственности в 1948 году, встали в ряды ЦАХАЛ (Армии обороны Израиля). Но именно этнические русские, которые стали прибывать в Страну обетованную ещё во второй половине позапрошлого века, внесли важнейший личный вклад в обеспечение безопасности Израиля. Дубровины, Агеевы, Протопоповы, Филины, Матвеевы, Адамовы, Нечаевы, Куракины - фамилии этих русских людей, прибывших с просторов самой большой страны мира, вошли и в летопись защитников еврейских поселений.

Блестящий израильский историк Александр Шульман одним из первых начал подробно развивать тему еврейских героев русского происхождения. Его исследования посвящены как русским, ставшим евреями (прошедшим гиюр), так и русским, которые, оставаясь православными, не на жизнь, а на смерть сражались с врагами Израиля.

НАСТОЯЩИЕ ГЕРОИ РОДА КУРАКИНЫХ

Каждый израильтянин, начиная со старшего детсадовского возраста, знает историю семьи Куракиных, внесших особый вклад в укрепление обороны еврейского государства.
Основатель израильской ветви рода Агафон (Авраам) Куракин, принадлежавший в России к крестьянскому сословию, прибыл на Святую землю с большой семьей из Астраханской губернии в 1901 году. Вместе с сыном Ицхаком и внуком Реувеном они присоединились к отрядам «Ха-Шомер» («Страж»), которые защищали от бедуинских и арабских налётов еврейские поселения. В одной из стычек с арабами Реувен погиб.
Один из младших представителей рода Куракиных, Менахем, 1922 года рождения, уже в 15-летнем возрасте сражался за независимость еврейского государства с англичанами в рядах «Хаганы» («Обороны»), боевой подпольной еврейской организации. Когда в начале Второй мировой войны Лондон запросил перемирия со всеми еврейскими боевыми группировками, действовавшими на территории Палестины, то «Хагана», приняв предложение, откомандировала в британскую армию многих своих бойцов. Так 18-летний Менахем Куракин оказался в морском подразделении из 23 моряков, набранных из палестинских евреев, которые выполняли приказ по уничтожению нефтеочистительного завода в ливанском городе Триполи, оккупированном пронацистским вишистским режимом.
Все моряки этого подразделения погибли 18 мая 1941 года, исполнив приказ. Американский писатель Леон Юрис (1924-2003), автор книги «Исход» (другое название «Эксодус»), назвал это подразделение «отрядом смертников», ибо выполнить задание можно было только ценой жизни. Эти люди совершили подвиг. В их память на горе Герцля, именуемой также Хар-ха-Зикарон (Гора памяти), было сооружено надгробие в виде катера.
В ходе Войны за независимость Израиля при прорыве блокады Иерусалима летом 1948 года смертью героя погиб младший представитель династии Куракиных Рафи Коэн. Ему, как и Менахему, было только 18 лет. Офицером морского спецназа ЦАХАЛ был и представитель четвёртого поколения израильских Куракиных - Арье. В 1964 году он стал отцом Йосефа (Йоси) Куракина, праправнука родоначальника рода Агафона.
Согласно семейной традиции, юный Куракин не мог не выбрать профессию военного. Более того, он пошёл по стопам отца и ещё в выпускном классе школы прошёл курс подготовки боевых пловцов. Подполковник Йосеф Куракин, один из командиров «шайетет-13» («флотилии-13»), погиб смертью героя 4 сентября 1997 года, выполняя с вверенным ему подразделением задание в тылу противника. И сегодня сохраняется запрет на публикацию сведений о задании, которое выполняло подразделение подполковника Куракина. Известно только, что ценой своей жизни и ещё 10 моряков из 14 приказ командования Йосеф Куракин выполнил.
Несколько лет назад мне представилась возможность встретиться с Шолемом Куракиным, двоюродным прадедом погибшего израильского подполковника. Шолем, которому тогда было почти 90 лет, выразил уверенность, что Нево Куракин, оставшийся сиротой малолетний сын Йоси, тоже обязательно станет военным.
4 мая 2003 года, в день 55-й годовщины воссоздания еврейского государства, почётное право зажечь юбилейный факел на горе Герцля в Иерусалиме было доверено Нево Куракину, тогда восьмилетнему сыну Йосефа. Ныне капитан Нево Куракин продолжает традицию рода и служит на одной из израильских военно-морских баз.

И ВНУЧКА КОМПОЗИТОРА СКРЯБИНА…

В 1923 году на территорию тогдашней Палестины из деревни Косачёвка в Смоленской области переехал 39-летний Родион Трофимович Агеев с женой Екатериной Петровной и четырьмя детьми. В России Родион Агеев дослужился до звания унтер-офицера. Приняв иудаизм, супруги получили новые имена - Элиша и Ривка. Все израильские Агеевы активно участвовали в жизни «ишува» (собирательное название еврейского населения Палестины до воссоздания Израиля), а затем и еврейского государства. Одни здешние Агеевы участвовали в деятельности «Хаганы», другие добровольцами служили в Еврейской бригаде - национальном воинском соединении в составе британской армии в годы Второй мировой войны. Сын Элиши и Ривки Яаков сражался в частях морского десанта еврейской бригады. Бойцов этого подразделения забрасывали в тыл противника для проведения диверсионных операций. Они действовали на захваченных нацистами островах и побережье Италии и Греции. Дора Агеев (в русском варианте Агеева), дочь Элиши и Ривки, служившая водителем грузовика в той же бригаде, несколько раз была поощрена командованием.
Нельзя не вспомнить и о необычной судьбе Бетти, дочери Ариадны Скрябиной и внучки великого композитора Александра Скрябина. В конце Второй мировой войны она вступила во французскую армию. В ходе боев получила ранение. За проявленную воинскую отвагу была произведена в офицеры и награждена французским «Военным крестом» и американской «Серебряной звездой». В 1946 году, ещё находясь в Париже, Бетти вступила в еврейскую подпольную организацию ЛЕХИ (ивритская аббревиатура «Борцы за свободу Израиля»). Она подверглась преследованиям со стороны англичан, управлявших тогда Палестиной, сидела в тюрьме, бежала. С 1948 года стала гражданкой Израиля. Сражалась в рядах израильской армии в Войне за независимость. Израильский историк Натан Елин-Мор (настоящая фамилия Натан Фридман, он уроженец Беларуси) пишет о Бетти Скрябиной-Кнут в своей книге «Борцы за свободу Израиля»: «Эта тонкая и хрупкая девушка пылала энтузиазмом, она обладала высоким интеллектом и прекрасным даром красноречия».

НАЗОВУТ ВСЕХ ПОИМЕННО

В Военном музее Израиля и в Музее еврейских первопоселенцев в Галилее можно найти сведения о всех героях, отдавших свои жизни в борьбе с врагами Израиля. Здесь не делят погибших борцов ни по национальностям, ни по вероисповеданиям. И, тем не менее, выходцы из самой большой страны мира внесли и продолжают вносить огромный вклад в оборону небольшого, но гордого государства.
Не все имена на слуху. Иногда события и текучка бытия диктуют свои условия. Имя танкиста капрала Гилада Шалита (к слову, его дед Цви Шалит - уроженец Львова, а прaдед убит нацистами) вошло в историю 10 лет назад. В ходе рейда боевиков ХАМАС этот израильский военнослужащий был захвачен в плен 25 июня 2006 года. В результате длительных и сложных переговоров его освободили. В обмен евреи выпустили на свободу 1027 арабских террористов. Гилад Шалит во время нападения террористов получил ранение и контузию и не смог оказать сопротивления. Фактически он сдался без боя. Но его сослуживцы, лейтенант Ханан Барак, командир танка, и старший сержант Павел Слуцкер, несмотря на контузию, вступили с нападавшими в последний бой. Расследование, проведённое ЦАХАЛ, установило, что, когда хамасовцы взгромоздились на танк, дошло до рукопашной. Силы были не равны. Раненых Павла и Ханана террористы расстреляли в упор.
Родители Павла, Евгений Слуцкер, пианист по профессии, и мать Лидия, учительница русского языка и литературы, вместе с ним и старшим братом Виктором переехали в небольшой израильский городок Димона из Магадана. Ранее они проживали в Душанбе. Виктор, который на 17 лет старше младшего брата, успел отслужить срочную службу ещё в Советской армии. Павел был блестящим учеником во всех отношениях. Победителем многих олимпиад и спортивных соревнований. Неудивительно, что мэрия Димоны предоставила ему стипендию 50 тыс. шекелей (по тогдашнему курсу более 15 тыс. долл.) для обучения на первую академическую степень в университете на любом факультете. С учётом того, что старший сержант Слуцкер служил в боевых войсках, ЦАХАЛ оплатил бы ему ещё три года обучения на вторую степень. Павел собирался получить профессию врача. В одном из выступлений по израильскому телевидению Евгений Слуцкер рассказал, что соболезнования им выражали не только друзья и соседи в Израиле, но и люди из Магадана, случайно узнавшие о произошедшей трагедии.
29 октября 1998 года 19-летний солдат боевых инженерных частей, уроженец Харькова Алексей Найков вместе с двумя другими военнослужащими сопровождал на джипе школьный автобус в Гуш-Катифе, в комплексе существовавших тогда еврейских поселений на юго-западе сектора Газы. (В августе 2005 года по инициативе премьер-министра Ариэля Шарона в рамках так называемого размежевания с палестинскими арабами эти поселения были демонтированы.) Террорист-смертник из ХАМАС на заминированном автомобиле попытался протаранить автобус с детьми, но джип Найкова преградил ему путь. Раздался взрыв, в результате которого находившийся за рулем Алексей погиб, а двое других израильских военнослужащих получили ранения. Ценой своей жизни Алексей спас 36 детей. Через 16 лет при открытии мемориала, посвящённого Алексею Найкову в Центре памяти Гуш-Катифа на Голанских высотах, присутствовали родители Алексея, его младший брат и ставшие взрослыми дети и подростки, которые своими жизнями обязаны этому парню.
Следует заметить, что Алексей переехал в еврейское государство по программе СЭЛА (аббревиатура от ивритского «Студенты раньше родителей»). В Израиле он приступил к изучению аэронавтики в престижном Технионе (Технологическом университете) в Хайфе. Согласно закону, он мог призваться после получения первой академической степени через несколько лет. Но Найков предпочёл пойти добровольцем именно в боевые части. В 2003 году была учреждена стипендия имени Алексея Найкова, которую получают прибывшие в Израиль по программе СЭЛА студенты, добровольно мобилизовавшиеся до официального призыва.
Во время второй ливанской войны (июль - август 2006 года) израильская радиостанция «Решет Бет» взяла интервью у военнослужащего ЦАХАЛ 21-летнего Антона Сергеева, поправлявшегося после ранения, полученного в Южном Ливане. Ведущая представила Антона, уроженца Казахстана, «настоящим героем». Но сам Антон попросил не воспринимать его поступок как героический. Отделение, которым он командовал, действовало в деревне Бинт-Джбейль. В перестрелке с боевиками «Хезболлы» он был ранен в руку, но продолжал руководить действиями своих подчинённых в течение 30 часов, пока не был эвакуирован на вертолете в больницу.
Доктор Алексей Калганов, выпускник Челябинского медицинского института, получил две израильские военные награды за спасение жизни солдат на поле боя. Он и сам получил несколько ранений осколками снаряда во время второй ливанской войны. И он тоже не считает себя героем. «Я всего лишь делал свою работу как батальонный врач». Алексей Калганов - ортопед по своей основной профессии, живёт и работает в Израиле с 1992 года.
Во всех войнах, в которых еврейское государство противостояло врагам, многие выходцы из самой большой страны мира проявляли геройство. Показательно, что по результатам второй ливанской войны десятки русских в кавычках и без оных получили воинские награды. Некоторые из них посмертно. Одновременно с Алексеем Калгановым орденами и медалями были награждены: старший сержант Сергей Василюк (посмертно), старший сержант Александр Бунимович (посмертно), ефрейтор Кирилл Каждан (посмертно), врач капитан Игорь Ротштейн (посмертно), капитан Александр Шварцман (посмертно), старший сержант Дмитрий Кемшилин, капитан Антон Сёмин, старший сержант Владислав Казачков, снайпер старший сержант Александр Сиренко, старший сержант Михаил Старицкий, капитан Марина Каминская, сержант Александр Луговинский, капитан Александр Каплун, старший сержант Денис Мусеев. Некоторые фамилии запрещены к публикации. Так, награды удостоился бортмеханик ВВС по имени Максим, фамилия которого не указана, но сомневаться в том, что он родился на просторах СССР-СНГ, не приходится.
В последний день второй ливанской войны погибли 26-летний Петр Охотский из белорусского города Орша и 20-летний Евгений Тимофеев из Казахстана. Они оба были отличными солдатами. Охотский считался в роте лучшим пулемётчиком. И это не фигура речи. Вот что о нём говорил ротный командир: «Он всё понимал с полуслова. В бою ему важно было заранее выяснить дислокацию, подобрать угол обстрела и т.д. В Ливане во время боя боевики заставили нас залечь, и Петя встал с пулемётом и пошёл в атаку, подавляя огневые точки врага. За ним пошли всё».
Евгений Тимофеев служил в сапёрных войсках и погиб за несколько часов до окончания второй ливанской войны в результате ракетного обстрела боевиками «Хезболлы». «Когда меня спрашивают, - рассказывает журналистам Анна Тимофеева, мама Жени, - как это - потерять сына в последний день войны, я отвечаю: «Вы думаете, что тем, кто потерял в первый день войны, легче? Я так не думаю. Но у нас государство такое - действительно, никто не забыт. Очень помогла армия, родственники. И организации, оказывающие помощь репатриантам в кризисных ситуациях, окружили заботой и помогают до сегодняшнего дня».

РУССКО-ЯПОНСКИЙ ИЗРАИЛЬСКИЙ СОЛДАТ

Меня удивить трудно. Особенно в Израиле. По крайней мере, ещё недавно мне так казалось. Журналистская судьба подкидывает разные встречи. Помню, израильских солдат и офицеров (в том числе и женщин) вьетнамского происхождения. На Святую землю несколько сот вьетнамцев попали после победы Вьетконга и воссоединения Южного и Северного Вьетнама. Тогда немало бывших военных и функционеров сайгонского режима искали убежище в других странах. И вот недавно солдатом ЦАХАЛ стал Даниэль Томохиро.
Он прибыл в Израиль из города Ивата на острове Хюнсю. Судьба его и в самом деле необычна. Его бабушка, Берта, - венгерская еврейка, пережившая Холокост. В самом конце войны она вышла замуж за бывшего военнопленного Ивана, уроженца города Рубцовск на Алтае. Вместе они перебрались в Израиль, успев принять участие в Войне за независимость. Затем вся семья оказалась в Австралии, где будущая мать израильского солдата во время деловой поездки познакомилась с японцем и вышла за него замуж.
«Мы жили в Японии, но много говорили об Израиле, - рассказывает Даниэль корреспондентам. - Мой 89-летний дед Иван до сих пор живёт в Австралии, бабушка Берта умерла несколько лет назад. Старший брат отслужил срочную в ЦАХАЛ и остался на сверхсрочную, а младший призовётся в этом году».
Израильский новобранец еврейско-русско-японского происхождения, вспоминая свою бабушку по маме, подчеркнул, что если бы «Советская армия не освободила Освенцим, то его самого и всей семьи просто не существовало». Продолжая свою мысль, Даниэль Томохиро сказал: «Германские нацисты начали с преследования евреев, но потом ввергли в кровавую мясорубку весь мир. Исламисты тоже начали с еврейского государства, а теперь противостоят всей цивилизации». Русско-японско-израильский солдат выразил убеждение, что «отныне, когда существует еврейское государство с мощной армией, Холокост невозможен».

РУССКИЕ ИЗРАИЛЬСКИЕ ГЕНЕРАЛЫ

Самым знаменитым израильским генералом русского происхождения был, несомненно, Ариэль Шарон. Его отец, Шмуэль Шейнерман, происходил из российских евреев. Мать, Вера Шнейерова, несмотря на далеко не типичную русскую фамилию, тем не менее, по происхождению была этнической русской. Здесь к месту вспомнить, что ультрарелигиозные иудейские радикалы после «продавливания» занимавшим пост главы правительства Шароном упомянутого выше «размежевания» с палестинскими арабами и вывода ЦАХАЛ из сектора Газа наложили на Шарона каббалистическое проклятие «Пульса де-нура» (в переводе с арамейского, близкого к ивриту языка, - «удар огня»). В своё время этим проклятием подверглись небезызвестный Лев Троцкий и израильские премьеры Ицхак Рабин и Ицхак Шамир. Такое проклятие накладывается только на евреев, ставших врагами еврейского народа и выразивших готовность «отдать врагам Землю Израилеву». Примечательно, что ультраортодоксальные раввины дважды отказывались налагать «Пульса де-нура» на Шарона, ибо полагали, что его мать прошла гиюр (обряд присоединения к еврейству) после рождения сына. Но когда стало известно, что Вера стала Дворой, то есть приняла иудейское вероисповедание, за семь лет до рождения будущего израильского лидера, то проклятие было наложено.
К потомкам этнических русских относится знаменитый генерал Рафаэль Эйтан по прозвищу Рафуль. Он родился на территории Палестины в семье Элияху и Мириям Каминских. Его мать, урождённая Орлова, происходила из семьи русских субботников - иудеохристианского религиозного движения в России, последователи которого, подобно иудеям, соблюдали святость субботы. Примером бойца для юного Рафаэля всегда был его отец, один из первых организаторов еврейской самообороны в Палестине. Элияху Каминского в 1914 году турецкие власти приговорили к смертной казни, но он сумел бежать и присоединиться к австралийской дивизии, сражавшейся против турок. Он вернулся на Святую землю только в 1917 году вместе с войсками будущего британского фельдмаршала Эдмунда Алленби. И, тем не менее, по воспоминаниям, которыми Эйтан поделился в своей книге «Повесть солдата», его отец всегда оставался настоящим крестьянином: он сажал деревья, ухаживал за скотом, работал по дереву и металлу. Более того, из России Элияху привёз рубанок, полученный в наследство от своего деда. И вот этим прадедовским рубанком нередко пользовался и сам знаменитый генерал. Эйтан дружил с известным советским журналистом, философом, послом Советского Союза, а после 1991 года послом России в Израиле Александром Бовиным, который был гостем его дома.
В контексте нынешних событий имеет смысл вспомнить, что в 1969 году Рафуля перебросили в Ирак помогать курдским повстанцам в их борьбе за независимость. Иерусалим снабжал курдских повстанцев оружием, направлял инструкторов, которые почти все были десантниками. Эйтану не раз приходилось выезжать в районы Ирака, населённые курдами, и на месте изучать условия боевых действий. В 1978 году Рафаэль Эйтан возглавил израильский Генштаб. В историю ЦАХАЛ Рафуль вошёл и своим проектом по привлечению в ЦАХАЛ детей из неблагополучных семей. Армия давала им шанс начать жизнь заново, получить образование, которое они по тем или иным причинам не получили. Тысячи так называемых наарей Рафуль («подростки Рафуля»), избежав соблазнов преступной среды, стали полноценными гражданами страны. Одновременно Рафуль значительно повысил дисциплину в армии и требования к внешнему виду израильского солдата - незаправленная рубашка и грязные ботинки карались со всей строгостью.
Известно и о русском происхождении генералов Йекутиэля (Кути) Адама и его сына Уди Адама. Они отпрыски семейного ствола Адамовых, прибывших с Кавказа в Палестину ещё во времена, когда здесь хозяйничали турки. Кути Адам дослужился до должности заместителя начальника Генерального штаба Армии обороны Израиля. Рекомендованный на должность директора МОСАДа (Службы внешней разведки), он погиб за несколько дней до вступления в новую должность в стычке с террористами. Его сын до недавнего времени занимал пост командующего Северным военным округом.

РУССКИЙ «МОРЕВЕСТНИК» ИЗРАИЛЬСКОГО ФЛОТА

Этим человеком восхищались. Его любили. За талант, трудолюбие, добросердечие. Глеб Алексеевич Баклавский (встречается и написание «Боклавский»), православный, русский дворянин, военный инженер и моряк, вошёл в историю Израиля как создатель первой еврейской мореходной школы. Причём эта школа была создана из палестинских евреев, большинство которых тогда составляли выходцы из Российской империи, ещё в 1934 году, то есть за 14 лет до воссоздания еврейского государства, в городке Чивиттавеккиа, вблизи Генуи. Тогда Баклавский постоянно проживал уже в Палестине и именовался Арье Боевским.
Сведения о его жизни разнятся. По одним данным, он родился в Полтаве 27 августа 1891 года. По другим - в апреле 1889 года недалеко от Хельсинки, столицы Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи. Точно известно, что Баклавский был очень образованным человеком, окончившем Коммерческое училище и три курса Петроградского политехнического института. Он - гардемарин флота, произведённый в офицеры, участник Первой мировой войны. С мая 1918-го служил в гетманской армии, затем в Добровольческой армии. В марте 1920 года в связи с наступлением Красной армии перебрался в Крым, а в ноябре того же года после разгрома армии Врангеля на одном из флотских экипажей прорвался в Босфорский пролив, а оттуда в Триест. Там познакомился с группой российских евреев «халуцим» («пионеров-первопоселенцев») и отправился с ними в Палестину, в которой тогда уже правили англичане.
Поразительна эрудиция этого человека. По просьбе ставшего его близким другом лидера правого сионизма Владимира Евгеньевича Жаботинского Арье Боевский обучал военному делу бойцов «Хаганы» и «Бейтара» (аббревиатура от «Брит Йосеф Трумпельдор» - «Союз имени Иосифа Трумпельдора») - молодежной боевой еврейской организации правых сионистов, созданной в 1923 году в Риге и названной в честь героя сионистского движения первой половины XX века, офицера Русской императорской армии Иосифа Трумпельдора, погибшего в Палестине в ходе стычки с арабами. Перу Боевского принадлежит рукопись «Курс полицейской тактики». Но его основной вклад связан со становлением профессионального флота будущего еврейского государства. Поэтому его и называют «моревестником».
Боевский лично с оружием в руках участвовал в противостоянии арабским погромщикам, устроившим в 1929 году кровавую резню в Хевроне и Иерусалиме. В Стране обетованной Бовский женился на красивой девушке Ципоре, и у них родилась дочь, которую они назвали Шломит. Но юная жена, мечтавшая строить социализм, а потом и коммунизм, уехала в Крым, где на рубеже 20-30-х годов прошлого века поднимались советские еврейские колхозы. Познавший в годы Гражданской войны в России, почём фунт лиха, Боевский строить «светлое коммунистическое будущее» решительно отказался.
Вот он, типичный парадокс бытия! Урождённая еврейка, причислявшая себя к революционерам-большевикам, погналась за мечтой в Крым, а бывший русский дворянин, офицер, православный человек остался в Палестине, чтобы создать флот возрождаемого еврейского государства и его защищать. Что случилось с Ципорой и маленькой Шуламит, не известно. Нельзя исключить их гибель во время оккупации Крыма немцами.
Что же касается Арье Боевского, то в самом начале Второй мировой войны он записался в Британский флот, успев совершить несколько рейсов на остров Крит и к берегам Греции. Но в июле 1942 года он возвратился из очередного плавания сильно простуженным. Диагноз - воспаление лёгких. Его срочно госпитализировали в иерусалимскую больницу «Хадасса», но спасти не смогли.
Арье Боевский, он же Глеб Баклавский, скончался 16 июля 1942 года. Его с почётом похоронили на Масличной горе в Иерусалиме.

НАВСЕГДА РУССКИЕ

Русские израильтяне, какого бы этнического происхождения они ни были, остаются русскими на протяжении нескольких поколений. Два десятка лет тому назад в Иерусалиме вышла книга с примечательным названием «Слабость к России». Авторы, доктор Джеффри Мартин и Натан Герцль, обратили внимание на привязанность к России, ментальную, культурную и политическую, многих сионистских лидеров. В книге приводится точка зрения Аниты Шапира, ведущего специалиста по истории сионистского рабочего движения и партии МАПАЙ («Партии рабочих Земли Израильской»). Она описывает, как «в 30-х годах восхищение Советским Союзом красной линией вплеталось в мировоззрение многих мапайевцев, особенно внутри федерации «Объединенного кибуцного движения».
Когда-то у израильской поэтессы Леи Гольдберг (1911-1970), родившейся в семье русских евреев, в стихотворении «Сосна» я прочитал четверостишие, которое перевёл так: «Только птица, зависнув между небом и землей, знает, что значит грустить о двух родинах сразу». Позже я прочитал всё стихотворение в замечательном переводе Ирины Рапопорт: «Понять сумеют только птицы,/ Что кружат между небом и землей,/ Как на одной земле на свет родиться,/ И жизнь прожить на родине другой./ И каждый край по-своему мне свой./ Расту и крепну вместе с вами, сосны,/ И наши корни в той земле и в той».
Именно за эти «корни» против террористов и исламистских бандитов десятилетиями сражается русский Израиль! Раньше «русский» писали кавычках. Но правильнее, конечно, без них.

Захар Гельман, Иерусалим

Захар Гельман родился в Москве 15 июля 1947 года. Но к Беларуси имеет семейное отношение. Его отец - Ефим Яковлевич Гельман (1899-1984), родился в Мозыре, Гомельской области. Он был инженером-строителем, участником войны.
Захар Гельман получил два высших образования: в 1970 году окончил биолого-химический факультет МГПИ имени Ленина, а в 1976 году - факультет английского языка МОПИ имени Крупской. Защитил диссертацию по теме истории науки в Институте истории науки и техники имени Сергея Вавилова. Работал учителем, заведовал кафедрой истории науки и культуры в Еврейской академии имени Маймонида, одновременно занимал должность главного редактора газеты "Химия" (приложение к газете "Первое сентября"). Лауреат премий газеты "Учительская газета" и журнала "Народное образование".
С 1994 года в Израиле. Живёт в Реховоте. С 1995-2010 год - собственный корреспондент "Российской газеты" на Ближнем Востоке. С 2010 года - собственный корреспондент журнала "Эхо планеты" (ИТАР-ТАСС) в Израиле.

Летом и осенью 1941 года немецкие обозы нескончаемым потоком шли по оккупированной советской территории. Фото 1941 года

С Францем Яковлевичем Миллером я познакомился в самом конце 60-х годов на Востряковском кладбище, тогда еще относившемся к Подмосковью. Моя бабушка была захоронена на новой части кладбища, а жена Франца Яковлевича - на старой. Случайно оказавшись на старой части Востряковского погоста, я увидел мужчину у могилы с фамилией моей бабушки, которую к распространенным не отнесешь. Ее однофамилицей, погибшей в 1942 году, и была жена моего нового знакомого. Родственниками мы не оказались, но знакомство имело продолжение.

Франц Яковлевич писал воспоминания о войне. И его заинтересовали мои публикации в различных изданиях. Этот солидный человек, ветеран войны, решил доверить мне, тогдашнему студенту, литературную обработку своих текстов, которые он начал писать сразу после войны.

Главным эпизодом его мемуаров был один день осени 1941 года, когда он попал в немецкий плен. Записи не всегда легко разбирались, ибо большая их часть писалась от руки. Правда, попадались и отпечатанные страницы. Наше сотрудничество не носило систематического характера и продолжалось недолго. Весной 1968 года Франц Яковлевич вместе с семьей дочери переехал на постоянное жительство в Израиль. Несколько страниц его воспоминаний и мои заметки сохранились.

Для понимания происшедшего в тот далекий день без биографических данных моего героя не обойтись. Франц Яковлевич Миллер родился в Юрьеве (до 1893 года именовался Дерптом, ныне – город Тарту в Эстонии) в 1899 году. Его отец, уроженец Белоруссии, окончил Императорский Дерптский университет, в котором преподавание велось на немецком языке. Мать Франца Яковлевича тоже обучалась в этом университете, но образование не завершила. Важно иметь в виду, что в cемье Миллер говорили на русском, идиш и немецком языках.

Когда началась Первая мировая война Франц оканчивал реальное училище в Ревеле (ныне Таллин), в котором преподавание частично велось на немецком языке. Однако обучение пришлось прервать из-за призыва в эстонскую армию. Службу он проходил в кавалерии. Примечательно, что в училище Миллер проявил склонности к математике и физике, много внимания уделял и спорту – вольной и классической борьбе.

В 1925 году Франц переехал в Киев, где получил высшее образование на вечернем отделении местного строительного института. При мобилизации в конце июня 1941 года ему было присвоено звание воентехника 2 ранга, а в июле он уже сражался на фронте.

Теперь самое время перейти к сохранившимся страницам воспоминаний Миллера, описывающим тот день, 7 октября 1941 года, 108-й день войны, поставивший уроженца Юрьева на грань жизни и смерти.

НЕМЕЦКАЯ САНИТАРНАЯ МАШИНА

«Два немецких танка выскочили из перелеска, будто из небытия и, не сделав ни единого выстрела, промчались в сторону Твери. У нас было совсем мало гранат и ни одного противотанкового ружья. Только винтовки Мосина образца 1891 года. Когда пехота, следовавшая за танками, вошла в деревню, мы начали стрелять. Нас было человек 70, военных и гражданских, посланных в этот район на строительство укреплений. Большинство невоенных составляли местные колхозники, немолодые мужчины и разновозрастные женщины.

Сразу стало понятно, что мы окружены, но гражданские попытались укрыться в том самом перелеске, из которого выскочили танки. Толпа людей находилась еще далеко от деревьев, когда оттуда на медленной скорости вынырнули еще три немецких танка. Мужики и женщины кинулись обратно и оказались между двух огней. Из-за опасения попасть по своим нам пришлось стрельбу прекратить. Немцы палили колхозникам в спины. Командовавший нами военинженер 1 ранга Василий Егоров, видя, что вражеская пехота вот-вот окажется перед нами, поднял военных в атаку. Мы сошлись с немцами врукопашную и их опрокинули. Более того, в суматохе боя один из солдат брошенной гранатой поджег немецкий танк. Оставшаяся неповрежденной немецкая бронетехника свернула назад в перелесье.

Прошло не более пяти минут, как мы услышали громкий голос, – говорили на русском языке без малейшего акцента! Если бы не санитарная машина с черными крестами, выезжавшая из того же перелеска с громкоговорителем на крыше, можно было подумать, что наши прорвались на выручку. В окне двигавшейся машины можно было разглядеть двух немцев. Один из них с периодичностью в несколько секунд вопрошал: «Есть среди русских раненые?» Следующим предложением немцы как бы представлялись, называя себя санитар-гаупт-ефрейтором и санитар-обер-ефрейтором.

У нас среди личного состава и гражданских были убитые и раненые. Немецкий санитарный автомобиль, вещавший по-русски, вызывал одновременно подозрение и надежду. Какое-то время мы молча наблюдали за медленным движением немецкой машины с санитарами, но, когда она остановилась, к ней поднесли трех наших тяжело раненных солдат. По всей видимости, такой приказ отдал командир Егоров. Что случилось с этими ранеными, неизвестно. Полагаю, что немцы добили их в тот же день».

Немецкая санитарная машина с «русским голосом» внесла сумятицу в головы красноармейцев и гражданских лиц. С одной стороны, и солдаты, и колхозники поняли, что окружены, с другой – оставалась надежда, что к сдавшимся немцы проявят милосердие. Но вскоре представители «нордической расы» явились во всей своей нацистской красе.

Из того же перелеска показались солдаты и несколько офицеров в форме мышиного цвета. Большинство в руках держали винтовки. Помнится, Франц Яковлевич говорил, как его удивило, что «шмайсеров», которые после войны он часто видел в советских фильмах, не было ни у одного немца. Но все офицеры были вооружены пистолетами. Один из них подошел к нашему военному, у которого к гимнастерке был прикреплен орден Боевого Красного Знамени, и, одной рукой показывая на орден, а другую протянув вверх, произнес что-то по-немецки. Русский понял вражину в том смысле, что того интересовал вопрос, имеются ли ордена статусом повыше. Когда русский кивнул – мол, конечно, более высоких советских наград много, немец интерес к ордену потерял.

Первичную «разборку» немцы провели, когда погнали военных и гражданских в соседнюю деревню, где уже закрепились. По дороге застрелили девушку, попытавшуюся убежать, и командира Василия Егорова. Они замыкали колонну, и их тела остались лежать на дороге.

Большинство колхозников немцы после «разборки» отпустили по домам. Остальных, военных и гражданских, выстроили в два ряда лицом друг к другу. Немцы стояли спереди, сзади, с боков. Офицер, прохаживаясь между рядами, приказал выйти из строя коммунистам, офицерам и евреям. Одновременно он всматривался в лица. Этот немец говорил с тяжелым акцентом. Наверняка он русского языка не знал, но приказ выйти из строя евреям и коммунистам, повторенный им десятки раз, в нацистском мозгу запечатлелся. Он говорил громко, но спокойно. Никто не вышел. Тогда он гаркнул по-немецки: «Kommunisten, Ofizieren und Juden... Mussen Sie sich selbst anmelden lassen. Es wird schlimmer…» («Вы сами должны об этом заявить. Хуже будет»). Вышло несколько человек.

И вот опять сохранившиеся страницы, правленные мной и Францем Яковлевичем:

«Вышедшие и силком вытянутые из строя красноармейцы внешне не были похожи на евреев. Типичные русские лица. Никакой «восточности» или «южности». Но вероятно, трое из них были евреями, не успевшими уничтожить личные документы. Они понимали свою обреченность. Двое других – молодые ребята с петлицами и нарукавными знаками политруков. Неожиданно меня, стоявшего в первом ряду, ткнули в спину. Обернувшись, увидел сержанта нашей части Володю, фамилию которого никогда не забуду, но оглашать не стану. После войны узнал, что его отец и два брата погибли на Курской дуге.

Когда немец, проходя между шеренгами, дошел до нас, этот самый Володя нарочито громко, не стеснясь сослуживцев, выпалил: «Давайте, Миллер, не задерживайте! Выходите! Из-за вас других подозревать будут». Меня прежде всего ошеломило его обращение на «вы». Как будто он корил меня за то, что я наступил ему на ногу и не извинился. С Володей я почти не общался. Помню только, что его заметно раздражало мое ежедневное бритье и пользование одеколоном, к которому меня приучил отец.

Ощущение безысходности я ощутил только в момент, когда два здоровенных немца вытащили меня из строя и присоединили к обреченным евреям и политрукам. Но это был еще не весь «комплект». Неожиданно к нам добавили выдернутых из ряда двух рыжеватых парней и несомненного узбека, которых приняли за евреев или политруков. В вермахте в боевой обстановке и в момент пленения решение о расстреле на месте мог принимать командир самого низкого уровня. В принципе предатель Володя сильно рисковал. На него тоже могли указать как на еврея или комиссара. Взявшие нас в плен немцы относились к русским и евреям как к untermenschеn («недочеловекам») и, торопясь побольше красноармейцев убить, не проверяли наличие ритуального иудейского обрезания. По крайней мере в нашем случае происходило именно так.

Когда нас довели до траншеи, рядом с которой намеревались расстрелять, немецкий офицер дал команду обреченным на смерть разуться. Этот приказ, не оставлявший шанса выжить, возможно, спас мне жизнь. И может быть, не только мне.

Чтобы разуться, надо было хоть на мгновение присесть на сырую землю, а потом встать. Можно было разуваться и стоя, тогда бы и брюки остались сухими, но мертвым разве штаны понадобятся? Своим «приседанием» мы бдительность немцев притупили. Они расслабились. И главное, мы смогли перемигнуться. Это был знак, и, поднявшись с земли, мы накинулись на конвоиров».

ПОСЛЕДНИЙ И РЕШИТЕЛЬНЫЙ БОЙ

По своим записям и памяти попытаюсь восстановить дальнейшие события. Воентехник Миллер каблуком снятого с себя сапога, который продолжал держать в руках, сильно шарахнул ближайшего к нему немца. По роже! Тот, падая, выстрелил из винтовки и попал в своего. Отличное начало! Другой приговоренный к смерти вмазал ногой немцу в живот. Рыжеватые парни, принятые немцами за евреев, оказались физически неплохо подготовленными. Они мгновенно подобрали винтовки, выпавшие из рук немцев, и несколько раз выстрелили. Потом бегство. Босиком!

Кто спасся и выжил, кто погиб тогда же или позже, Франц Яковлевич так и не узнал. Дотопал до какого-то озера, заросшего частухой, сусаком и камышом. Когда услышал собачий лай, вошел в воду и попытался скрыться за растительностью. Наступил на что-то острое и поранил ногу. Неожиданно услышал стук вагонных колес. Промокший до нитки Миллер подполз к железнодорожному полотну и залег за кустами. Затем ему трижды повезло. Во-первых, вскоре показался трехвагонный состав. Во-вторых, в тамбурах не было охраны. В-третьих, в этом месте поезд шел медленно. Франц Яковлевич говорил мне, что, по всей видимости, состав был не немецким, а румынским. Немцы такой безалаберности себе бы не позволили.

В два прыжка он достиг среднего вагона, вскочил в тамбур. Поезд набрал скорость, и под стук колес беглец в сильнейшем нервном напряжении проехал около получаса. Когда ход поезда стал замедляться, он понял, что возможна остановка и начнется проверка. Ведь этот состав для чего-то предназначался. Времени на раздумье не было, и, увидев в окно березовую рощу, Миллер попытался оторвать ноги от пола тамбура. Но не тут-то было. Подошва пораненной ноги примерзла к холодному металлу. Он все-таки выпрыгнул и, пригибаясь, побежал к деревьям. Продираясь через рощу, услышал звук автомашины и немецкую речь. На проходившей рядом широкой проселочной дороге Франц Яковлевич увидел медленно движущийся конный обоз. Машина, звук движения которой уловил воентехник, уже проехала. И тут он заметил, как трое немецких офицеров отделились от колонны и вошли в лес. Аккуратные и педантичные, они не могли позволить себе справлять нужду на глазах подчиненных.

У воентехника Миллера, когда он достиг рощи, возникла мысль о ликвидации любого немца – аккуратного или не очень, – который войдет в лес. Тогда он переоблачится во вражеский мундир и попытается перейти фронт. Внешность Франца Яковлевича не выдавала каких-либо явных семитских черт.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: с тремя вооруженными мужиками безоружному не справиться. Поэтому тройка гитлеровцев, сделав свои дела, без приключений вернулась в колонну. Миллеру ничего не оставалась, как продолжать движение «боковым дозором». Он вооружился тяжелой палкой и дожидался своего часа. Точнее, минуты. И дождался! От обоза оторвался немолодой офицер с погонами гауптмана. Какое-то время он не решался войти в лес и просто стоял на обочине, пропуская повозки и солдат. Через пару минут к нему присоединился майор примерно того же возраста. Понятно, что вояки собирались справить естественные надобности, притом что по одному входить в лес опасались. Они непрерывно озирались по сторонам, и нападение на них, здоровых вооруженных мужчин, конечно, было безумием. Но и оставаться раздетым и разутым в осеннем лесу на занятой врагом территории – гибель несомненная.

Один из немцев присел за деревом метрах в 10 от Франца Яковлевича, а другой отошел за дерево. Все-таки культурная нация! Немцы перестали видеть друг друга. Всего лишь на мгновение! И этим мгновением воентехник Миллер воспользовался. Сильнейший удар палкой по голове офицеру у дерева. И тут же рывок вперед – и хрясть по голове присевшего немца. Он и штаны подтянуть не успел. Оба представителя нордической расы рухнули без звука.

Мундир гауптмана, который попытался напялить на себя спасшийся от расстрела Франц Яковлевич, оказался маловат. Как, впрочем, и фуражка. Зато сапоги в самый раз. Впору оказалась и майорская форма. На левой стороне поясного ремня, как и полагалось у гитлеровцев, Миллер приладил кобуру с пистолетом. Второй пистолет положил в карман брюк. Теперь документы. Вот они! Бросил взгляд на удостоверение майора. Кто же теперь он, советский воентехник 2 ранга? Отныне до выхода к своим Франц Яковлевич Миллер превращается в майора вермахта Фрица Бауэра. Там был указан и номер части. В водительском удостоверении майора он увидел его фотографию. В блондинистой внешности немца не выпячивались черты, которые нацисты именовали арийскими. Вполне среднеевропейское лицо. Более того, замечались совпадения с чертами лица Миллера.

Оттащив трупы в низину и завалив их листьями, Миллер заметил на земле небольшой портфель, принадлежавший одному из немцев. На всякий случай прихватил и этот трофей...

Мешкать было нельзя! Продолжать крадучись передвигаться лесом в немецкой форме – это прогулка по острию ножа. Другого пути, кроме как примкнуть к колонне, не оставалось. Миллер рассуждал так: колонна идет не строевым, а походным маршем в сторону фронта. Соседи по колонне, которые могли знать убитых гауптмана и майора, уже прошли. Новоявленный Фриц Бауэр влился в колонну подальше от того места, где ему пришлось лишить жизни двух гитлеровцев. Не таясь, открыто зашагал в колонне, надеясь, если не на чудо, то на солдатскую удачу. И удача опять улыбнулась ему. Из проезжавшей легковой машины заметили старшего офицера с портфелем подмышкой. Остановились. Один из сидевших в ней младших офицеров вышел из автомобиля, и предложил подвести «майора».

И здесь у Миллера нервы не сдали! Ответив приветствием на приветствие, «Фриц Бауэр» не отказался от предложения и сел в машину. Поехали! Дорогой разговорились. «Фриц» честно назвал место своего рождения. Оказалось, что у одного из попутчиков в Эстонии до войны жили родственники. Такой факт биографии в другое время и при других обстоятельствах вполне мог сдружить незнакомых людей. Но немцы, сидевшие в машине, выполняли свой приказ. Они могли довести «попутчика» только до венгерской части, расквартированной недалеко от фронта. Удача неимоверная! Ведь у венгерских союзников Гитлера к немецким офицерам отношение подобострастное и заискивающее. Так и вышло.

ВЕНГЕРСКАЯ РАПСОДИЯ

Попутчики не просто высадили уроженца Эстонии у венгерского поста, а наказали вызванному офицеру доставить немецкого майора по назначению. Иначе говоря, туда, куда он прикажет. Венгры использовались немцами для преследования Красной армии и выполнения полицейских функций. «Майор Бауэр» потребовал для себя коня и конных же сопровождающих к линии фронта. Франц Яковлевич нашел пару свободных минут и переложил из трофейного портфеля в карманы документы, которые определил как важные.

Вместе с предоставленными под его командование двумя конными «хонведами» (так венгры именуют своих «вояк») Миллер доскакал до линии фронта. У немцев, воодушевленных своим наступлением, бдительность притупилась. Старший офицер вермахта, которым и представился им Миллер, прибывший с двумя подчиненными, внушал доверие. Франц Яковлевич продумал план перехода фронта, который и начал осуществлять.

Прежде всего он поинтересовался у командира участка фронта, на котором оказался волею случая, наблюдалась ли у них со стороны русских попытка вылазки разведывательной группы. Миллер спрашивал наобум, как говорится, куда кривая вывезет, совершенно не представляя тамошнюю реальную обстановку. Но кривая вывезла...

Оказалось, что несколько часов назад такая попытка предпринималась. На нейтральной полосе остались лежать трупы красноармейцев и их командира. Миллер заявил, что имеет особое задание. Он передал одному из «хонведов» почти опустошенный им портфель, а второму приказал ползти вместе с ним в сторону убитых русских. Младшие немецкие офицеры с удивлением выслушали приказ «майора Бауэра». В их мозгах начали роиться сомнения. Миллер понимал, что на все про все у него минуты, поэтому потянул за собой одного из «хонведов» и выполз из траншеи. Они успели проползти метров 100, когда опомнившиеся немцы открыли по ним огонь. В голове венгра, который полз рядом, тоже зашевелились подозрения. Миллеру ничего не оставалось, кроме как его пристрелить.

Из русских траншей тоже открыли огонь. И что прикажете делать в такой ситуации советскому воентехнику, бежавшему из плена и одетому в немецкий мундир? Миллер стал кричать по-русски. Кричал самое разное. Надрывал горло и полз. Внезапно огонь прекратился. Тогда он встал во весь рост. Успел пройти несколько шагов. Сильные руки, протянутые откуда-то снизу, повалили его, ударили по голове и потащили.

ОСОБЫЙ ОТДЕЛ НЕ ЦЕРЕМОНИТСЯ

Очнулся Франц Яковлевич в землянке. Офицер в звании капитана, который и «принял» его, тепленького, взятого на нейтральной полосе, задал два вопроса. Первый: «Хорошо ли вы понимаете русский язык?» И второй: «Когда дезертировали из Красной армии?» На русском языке воентехник 2 ранга Миллер попытался объяснить ситуацию, в которую попал: как оказался в плену, как бежал, как убил двух немцев, как переоблачился в мундир немецкого майора, как переходил фронт. Передал Миллер капитану и документы, взятые им из трофейного портфеля. Офицер все записал, потом вызвал двух бойцов, которые сопроводили Франца Яковлевича в добротный крестьянский дом. Там в комнате с керосиновой лампой на столе сидел высокий человек с одним ромбом в петлице. Назвался представителем особого отдела майором Ямбергом. Несколько позже Миллер узнал и его имя – Борис.

До апреля 1943 года, когда был создан Смерш (сокращение от «Смерть шпионам» – Главное управление контрразведки Наркомата обороны), особисты выполняли функции военных контрразведчиков. Франц Яковлевич понимал, что он находится у своих, но во взгляде следователя особого отдела читалось несомненное к нему презрение.

Вначале советскому воентехнику казалось, что ему без особого труда удастся опровергнуть все подозрения. В конце концов он еврей и никоим боком не мог быть связан с германскими спецслужбами. Да и о дезертирстве речь не могла идти.

Майор Борис Ямберг, сам еврей по национальности, не мог поверить, что разутому воентехнику, бежавшему из плена, как раз «ко времени подвернулся» пустой эшелон, и главное – он, безоружный, справился с двумя немцами и потом с «помощью» двух венгров сумел перейти фронт. По большому счету подозрения особиста не были беспочвенными. Борис Ямберг усомнился и в еврействе Франца Миллера. Руководствуясь только своей логикой, он определил его в «фолькс-дойче» – этнического немца, прошедшего обучение в спецшколе абвера. Миллер, настаивая на своей принадлежности к еврейскому народу, заявил, что знает идиш и иврит, помнит основные иудейские молитвы и, в конце концов, ему провели иудейский обряд обрезания.

Однако эти факты опять же не убедили майора-особиста. Тот просто похвалил «высокий уровень выпускников абверовских школ». Борис Ямберг проявил определенную эрудицию, когда спросил у Франца Миллера, не родственник ли он расстрелянного в мае 1939 года в Москве генерал-лейтенанта Евгения-Людвига Карловича Миллера, похищенного чекистами в Париже одного из руководителей Белого движения, возглавившего в эмиграции РОВС (Русский общевоинский союз). Франц Яковлевич пояснил особисту, что белогвардеец Миллер родом из прибалтийских православных немцев, а все его предки – иудеи, вероисповедания не меняли и в царской армии генеральские звания получить не могли.

Смущало майора Ямберга и имя Миллера. «Фриц превратился во Франца?» – спросил он с подкавыкой. И тут же опять выдал свою теорию: мол, Фриц Миллер («или Мюллер по настоящей фамилии?» – со смешком допытывался особист) опасался при выполнении задания в советском тылу быть случайно узнанным кем-то из своих знакомых. Тот назовет его по «правильному» имени Фриц, но окружающим может послышаться «Франц». Отлично понимал воентехник 2 ранга Миллер, куда клонит майор-особист Ямберг. Францу Яковлевичу светил расстрел.

Но спасение пришло в лице неожиданно вошедшего в комнату генерала Красной армии в сопровождении нескольких старших офицеров. Лицо майора Ямберга отразило крайнее удивление.

Не обращая внимания на особиста, генерал, улыбаясь, подошел к воентехнику Миллеру, все еще одетому в немецкий мундир, и крепко пожал ему руку. Оказалось, что в трофейном портфеле находились весьма ценные оперативные планы немецкого наступления на Москву. Все подозрения с Миллера были сняты. Его непосредственные командиры подтвердили все изложенные им факты. Трофейный портфельчик Миллер совсем не зря прихватил!

Слишком ругать особиста Ямберга тоже не стоит. Ситуация в октябре 1941 года складывалась катастрофическая. Вот строки из фронтового дневника майора НКВД, особиста 50-й армии (Брянский фронт) Ивана Шабалина. Несколько месяцев 1941 года он вел фронтовой дневник. 20 октября Иван Шабалин был убит гитлеровцами в лесу в Брянской области. Его дневник попал к немцам, которые перевели и издали его тиражом 200 экземпляров для своих высших офицеров. Весной 1942 года дневник Шабалина, изданный на немецком языке, попал к советским особистам, и они сделали обратный перевод. Вот запись майора-особиста Шабалина от 7 октября 1941 года: «Отступление! Все усилия, приложенные для укрепления оборонительной зоны, оказались напрасными. Гигантские усилия! Эту линию используют немцы, если мы их погоним назад».

Именно 7 октября 1941 года приказом народного комиссара обороны (НКО) СССР были введены новые образцы красноармейских книжек с фотографиями. В том же приказе отмечалось, что «воспользовавшись безалаберностью в некоторых частях Красной армии, противник засылал своих людей, одетых в наше обмундирование». Особисты верно полагали, что диверсанты в немецком обмундировании также могли засылаться.

В диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук Артема Валерьевича Латышева «Система проверки военнослужащих Красной армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг.)», защищенной в МГУ имени М.В. Ломоносова в 2016 году, обращается внимание на следующие факты: «В 1941 году, до создания системы проверки, на фронтах стихийно сложились определенные (не единые. – З.Г.) практики обращения с возвращающимися в армию бывшими военнопленными. Созданная в условиях поражений и первых побед система проверки в дальнейшем утратила свой первоначальный смысл». Диссертант совершенно верно отмечает тот факт, что «на развитие системы проверки оказывали влияние положение на фронте и ведомственная заинтересованность в трудовом использовании проверяемых. Контрразведывательные соображения во внимание принимались лишь в некоторой степени...».

Франц Яковлевич завершил свой ратный путь в январе 1945 года, освобождая Варшаву. По своей специальности строителя бывший воентехник Миллер работал в Москве, а после репатриации – и в Израиле. Он умер в 1997 году и похоронен на кладбище в Петах-Тикве…

Помнится, Франц Яковлевич как-то сказал, что те, кто побывал на войне, быстро стареют. «Почему?» – спросил я. И он ответил цитатой из «Трех товарищей» Эриха Марии Ремарка: «Воспоминания – вот из-за чего мы стареем. Секрет вечной юности – в умении забывать».

Ремарк – писатель-фронтовик. Он солдатом прошел огонь, воду и медные трубы Первой мировой войны и вполне отвечал за свои слова. Да, он автор художественных произведений, но в них – солдатская правда и воинствующий пацифизм.

Впрочем, вечной молодости не существует. Но даже если бы она существовала, ею нельзя было бы наслаждаться, впав в забвение. Тайна вечной жизни – в памяти. Поэтому так важны воспоминания. Особенно о войне.

Москва–Иерусалим